Так же, как храм,
и деревню назвали – Хорюдзи…
Сеют пшеницу.
Старый квартал –
лабиринт переулков.
Всюду сушат каштаны…
Ставлю вещи на свет
и смотрю, как рождаются тени
в полдень осенний…
Спите, токийцы!
В пору зимних дождей впервые
ночное затишье…
Среди множества крыш
я, кажется, различаю
цветочный базар…
Солнце садится –
головастики в темной воде
снуют без конца…
Солнечного тепла,
как видно, уже не дождаться
цветущим чайным кустам…
Собран рис на полях –
теперь распустились повсюду
желтые хризантемы…
Смотрят издалека
на остатки снега в долине
дровосеки со склонов гор…
Снова в здешних краях
холодную пору встречаю –
вихрь осенний…
Смотрю на маяк,
что вознесся над купою вишен
в белоснежном цвету…
Смотрю без конца
на картинку с видом осенним –
раскрытый веер…
Случайно заглянешь
в лачугу на склоне горы –
а там наряжают кукол…
Словно лес, поднялись
на утес над гладью морскою
камелий цветы…
Сколько столетий
пережил столп соляной –
окаменевший ствол!..
Скоро, скоро исчезнет
и эта сухая листва,
что кружит по саду…
Скорбеть о весне –
о жизни своей быстротечной
безнадежно скорбеть…
Сколько весен еще
прошумит над старым курганом!
Камелии куст…
Сизый след прочертив,
по капле роса стекает
с листа банана…
С поля вернулся отец,
на росток пшеницы случайный
во дворе наступив…