Друг, в нищете своей отдай себе отчет!
Ты в мир ни с чем пришел, могила все возьмет.
«Не пью я, ибо смерть близка», — мне говоришь ты;
Но пей ты иль не пей — она в свой час придет.
Двести лет проживешь — или тысячу лет
Все равно попадешь муравьям на обед.
В шелк одет или в жалкие тряпки одет,
Падишах или пьяница — разницы нет!
Даже самые светлые в мире умы
Не смогли разогнать окружающей тьмы.
Рассказали нам несколько сказочек на ночь —
И отправились мудрые, спать, как и мы.
Где вы, друзья! Где вольный ваш припев?
Еще вчера, за столик наш присев,
Беспечные, вы бражничали с нами…
И прилегли, от жизни охмелев!
Все те, что некогда, шумя, сюда пришли
И обезумели от радостей земли, —
Пригубили вина, потом умолкли сразу
И в лоно вечного забвения легли.
Вплоть до Сатурна я обрыскал божий свет.
На все загадки в нем сумел найти ответ,
Сумел преодолеть все узы и преграды,
Лишь узел твой, о смерть, мной не распутан, нет!
Водой небытия зародыш мой вспоен,
Огнем страдания мой мрачный дух зажжен;
Как ветер, я несусь из края в край вселенной
И горсточкой земли окончу жизни сон.
Вижу смутную землю — обитель скорбей,
Вижу смертных, спешащих к могиле своей,
Вижу славных царей, луноликих красавиц,
Отблиставших и ставших добычей червей.
В прах и пыль превратились цари, короли
Все, кто спрятан в бездонное лоно земли,
Видно, очень хмельным их вином опоили,
Чтоб до Судного дня они встать не смогли.
В одной руке цветы, в другой — бокал бессменный,
Пируй с возлюбленной, забыв о всей вселенной,
Покуда смерти смерч вдруг не сорвет с тебя,
Как с розы лепестки, сорочку жизни бренной.
В загадки вечности никто не посвящен,
Никто не преступил невидимый заслон.
Бессилен ученик, бессилен и учитель:
От смертной матери любой из нас рожден.
В глуби небес — бокал, невидимый для глаз;
Он уготован там для каждого из нас.
Поэтому, мой друг, к его краям устами
Прильни безропотно, когда придет твой час.
Старинной дружбы храм раздором осквернен.
Я другу доверял. Сегодня предал он.
Осталось только встать, покинуть это место,
Потом, уж издали, отвесить всем поклон.
По жизни уж едва бредет душа моя,
Хоть самый ровный путь старался выбрать я.
Хотел бы загодя узнать кошмары ада?
Ад — это подлецы, пролезшие в друзья.
Откупори бутыль и алой чистоты
Плесни, а то вокруг так мало чистоты.
Пожалуюсь вину: устал я убеждаться,
Что в остальных друзьях не стало чистоты.
Однажды прежние места искать начнешь,
Надеждой прежнею себя ласкать начнешь
На встречу с юностью, с минувшими друзьями.
«Найдем! Ведь ждут они!» — ты сердцу лгать начнешь.
О сердце! Не являй друзьям печальный вид,
Мужайся, не делись, о чем душа болит.
Беда привязчива — она, забывши стыд,
И к другу твоему в подруги норовит.
О друге я мечтал… Но им не стал никто.
Как руки простирал!.. Не сострадал никто.
Недаром сказано: «Просящий безутешен».
Того, о чем прошу, здесь не видал никто.
Ну, допустим, что будет тебе и почет,
И желаний твоих исполненье придет,
Где же старых друзей ты и юности время
Обретешь в суете, меж почетных забот?
Коль по сердцу нигде мы друга не найдем,
В предательский наш век себя не подведем.
В любого из друзей, пока не грянул гром,
Внимательней вглядись — окажется врагом.