Моя Шотландия, прощай!
Милей мне твой туманный край
Садов богатых юга.
Прощай, родимая семья –
Сестра, и брат, и мать моя,
И скорбная подруга!
С тоской тебя я обниму,
Малютка дорогая.
Тебя я брату своему
С надеждой поручаю.
И ты, мой
Любимый
Товарищ юных дней,
Участьем
В ненастье
Семью мою согрей!
А ты, подруга, не грусти.
Чтобы тебя и честь спасти,
Бегу я в край далекий.
Нужда стучится к нам во двор,
Грозят нам голод, и позор,
И суд молвы жестокий.
Друзья, на дальнем берегу
В томительном изгнанье
Я благодарно сберегу
О вас воспоминанье.
Грохочет,
Пророчит
Бушующий простор:
Мне крова
Родного
Не видеть с этих пор!
Поцелуй – и до могилы
Мы простимся, друг мой милый.
Ропот сердца отовсюду
Посылать к тебе я буду.
В ком надежды искра тлеет,
На судьбу роптать не смеет.
Но ни зги передо мною.
Окружен я тьмой ночною.
Не кляну своей я страсти.
Кто твоей не сдастся власти?
Кто видал тебя, тот любит,
Кто полюбит, не разлюбит.
Не любить бы нам так нежно,
Безрассудно, безнадежно,
Не сходиться, не прощаться,
Нам бы с горем не встречаться!
Будь же ты благословенна,
Друг мой первый, друг бесценный.
Да сияет над тобою
Солнце счастья и покоя.
Поцелуй – и до могилы
Мы простимся, друг мой милый.
Ропот сердца отовсюду
Посылать к тебе я буду.
Пробираясь до калитки
Полем вдоль межи,
Дженни вымокла до нитки
Вечером во ржи.
Очень холодно девчонке,
Бьет девчонку дрожь:
Замочила все юбчонки,
Идя через рожь.
Если кто-то звал кого-то
Сквозь густую рожь
И кого-то обнял кто-то,
Что с него возьмешь?
И какая нам забота,
Если у межи
Целовался с кем-то кто-то
Вечером во ржи!..
Моей душе покоя нет.
Весь день я жду кого-то.
Без сна встречаю я рассвет –
И все из-за кого-то.
Со мною нет кого-то.
Ах, где найти кого-то!
Могу весь мир я обойти,
Чтобы найти кого-то.
О вы, хранящие любовь
Неведомые силы,
Пусть невредим вернется вновь
Ко мне мой кто-то милый.
Но нет со мной кого-то.
Мне грустно отчего-то.
Клянусь, я все бы отдала
На свете для кого-то!
Наш лорд показывает всем
Прекрасные владенья…
Так евнух знает свой гарем,
Не зная наслажденья.
Влажная печать признаний,
Обещанье тайных нег –
Поцелуй, подснежник ранний,
Свежий, чистый, точно снег.
Молчаливая уступка,
Страсти детская игра,
Дружба голубя с голубкой,
Счастья первая пора.
Радость в грустном расставанье
И вопрос: когда ж опять?..
Где слова, чтобы названье
Этим чувствам отыскать?
Кого пошлем мы заседать
В парламенте и прочее?
Кто лучше может оправдать
Такие полномочия?
При всем при том,
При всем при том
Кого из нашей знати
Иль из народа мы пошлем
Решать дела в палате?
Вот мистер Герон. Кто из вас
Не знает патриота?
Кто не ходил к нему хоть раз
В открытые ворота?
При всем при том,
При всем при том
Он нам давно известен
И независимым умом,
И тем, что сердцем честен.
Достойных парней и подруг
В краю у нас немало,
Но Селькерк любит светский круг,
Как Селькерку пристало.
При всем при том,
При всем при том
К чему нам род старинный?
Не лорда в Лондон мы пошлем,
Пошлем мы гражданина!
Не в званьях суть и не в чинах,
Видали мы воочию,
Что лорд в блестящих орденах
Бывает глуп и прочее.
При всем при том,
При всем при том
Одно мы знаем твердо:
Что шут останется шутом
И в гордом званье лорда!
К нам едет хлыщ из-за холмов
С мошной родни богатой.
Безусый мальчик нас готов
Купить, как скот рогатый.
При всем при том,
При всем при том
Не пришлым шалопаям, –
Мы тем свой голос отдаем,
Кого давно мы знаем!
За дело Стюартов, друзья,
За Герона и прочее.
Ему мы все – одна семья –
Доверим полномочия.
При всем при том,
При всем при том
Не кошельку, не знати –
Мы голос чести отдаем
На благо всей палате!
Нет, вы – не Стюарт, ваша честь.
Бесстрашны Стюартов сердца.
Глупцы в семействе этом есть,
Но не бывало подлеца!
I
Пусть ветер, воя, точно зверь,
Завалит снегом нашу дверь, –
Я, сидя перед печью,
Примусь, чтоб время провести,
Стихи досужие плести
На дедовском наречье.
Пусть вьюга в щели будет дуть
И громоздить сугробы,
Я не завидую ничуть
Вам, знатные особы.
Ни дому
Большому,
Ни жару очагов.
Проклятья
Послать я
Вам, гордецы, готов.
II
Когда глядишь со стороны,
Как все дары поделены,
Нельзя не рассердиться.
Тех, кто получше, гнет нужда,
А богатеют без труда
Невежда и тупица.
Но, Дэви, парень, что роптать
На жребий наш суровый!
Нам не придется голодать,
Покуда мы здоровы.
Мы с горем
Поспорим.
Нам старость – нипочем!
Да и нужда –
Нам не беда.
И с ней мы проживем.
III
Ночлег в амбаре на земле,
Когда нуждается в тепле
Скудеющая кровь, –
Конечно, горькая беда,
Но все же радость и тогда
Нас посещает вновь.
Кто сердцем чист, душою прям
И прожил так, как надо,
К тому в беде по временам
Приходит и отрада.
Смотри же,
Найди же
В себе над страхом власть,
Беду забудь
И счастлив будь,
Что некуда упасть!
IV
Пускай, лишенные жилья,
Как птиц пролетная семья,
С тобой скитаться будем,
Но ширь полей, и листьев свод,
И даль долин, и ясность вод
Открыты вольным людям,
Когда цветут луга весны
И трель выводит дрозд,
Мы честной радости полны,
Бродя с утра до звезд.
На склонах
Зеленых
Случайно подберем
Мотив мы,
А рифмы
Придут к нему потом.
V
Ни громкий чин, ни важный ранг,
Ни лондонский богатый банк
Блаженства не дают,
Ни многолистые тома,
Ни эти парки и дома,
Ни слава, ни уют.
Когда для счастья места нет,
Простора нет в груди,
Объехать можешь целый свет,
Но радости не жди.
Успехи,
Утехи
Не стоят ни гроша.
Ты прав иль нет, –
Пусть даст ответ
Тебе твоя душа.
VI
Неужто, Дэви, я и ты,
Трудясь с утра до темноты,
Несчастней тех господ,
Одетых в шелк или в атлас,
Что еле замечают нас –
Простой, честной народ?
Людей людьми не признают
Хозяева палат.
Удел одних – тяжелый труд,
Удел других – разврат.
В безделье,
В похмелье
Они проводят дни.
Ни в райский сад,
Ни в чертов ад
Не веруют они.
VII
Зачем же, Дэви, милый друг,
Нам скорбью омрачать досуг,
Покоя краткий час?
А коль в беду мы попадем,
И в ней мы доброе найдем,
Как видел я не раз.
Пускай беда нам тяжела,
Но в ней ты узнаешь,
Как отличать добро от зла,
Где правда и где ложь.
Напасти,
Несчастья –
Суровый нам урок,
Но годы
Невзгоды
Порой идут нам впрок.
VIII
Собрат мой милый по судьбе,
Послушай, что скажу тебе.
(Чужда мне ложь и лесть!)
С тобой мы радости нашли.
За все сокровища земли
Таких не приобресть.
Они дают покой, уют,
Какого нет в раю.
Твою отраду «Мэг» зовут,
А «Джин» зовут мою.
Довольно
Невольно
Мне вспомнить имя Джин,
Тепло мне,
Светло мне,
И я уж не один.
IX
Того, кто создал плоть и кровь,
Того, кто есть сама любовь,
В свидетели зову,
Что эта радость мне милей
Всех благ земных, души моей,
Всего, чем я живу.
Когда тревоги терпкий яд
Мою сжигает грудь,
Довольно вспомнить милый взгляд,
Чтоб силы мне вернуть.
В несчастье,
В ненастье
И в солнечные дни
Ее ты
Заботой
Своею осени!
X
Моя награда из наград –
Слеза любви, участья взгляд,
Улыбка добрых глаз!
Давно бы где-нибудь в пути
Я свой конец успел найти,
Не будь на свете вас.
Делю я с другом юных дней
Невзгод тяжелый груз –
Но узы есть еще нежней,
Чем дружеский союз.
Милее,
Светлее
Теперь мне этот свет,
Где ты, моя
Любимая,
И Дэви, друг-поэт.
XI
Назвал я Джин – и вот ко мне
Несутся строчки в тишине,
Жужжат, сбегаясь в строй,
Как будто Феб и девять муз,
Со мной вступившие в союз,
Ведут их за собой.
И пусть хромает мой Пегас,
Слегка его пришпорь, –
Пойдет он рысью, вскачь и впляс,
Забыв и лень и хворь.
Но потное
Животное
Я должен пожалеть.
Пора в пути
С коня сойти
И пот с него стереть.
Мой друг – лукавый, ловкий вор,
Не воровал ты до сих пор.
Зато сердца твой быстрый взор
Умеет красть.
Перед тобой любой затвор
Готов упасть.
И сам я устоять не мог.
Не раз к тебе, не чуя ног,
Шагал я по камням дорог
И грязь месил,
И ровно двадцать пар сапог
Я износил.
Ты создан был природой шалой
Из дорогого матерьяла.
Она тобою увенчала
Наш скудный век
И каждой черточкой сказала:
– Вот человек!
Сейчас я в творческом припадке,
Башка варит, и все в порядке.
Строчу стихи, как в лихорадке,
А ты, мой друг,
Прочти их бегло, если краткий
Найдешь досуг.
Одни рифмуют из расчета,
Другие, чтоб задеть кого-то,
А третьи тщетно ждут почета
И громкой славы,
Но мне писать пришла охота
Так, для забавы.
Я обойден судьбой суровой.
Кафтан достался мне дешевый,
Убогий дом, доход грошовый,
Я весь в долгу,
Зато игрой ума простого
Блеснуть могу.
Поставил ставку я задорно
На четкий, черный шрифт наборный,
Но разум мне твердит упорно:
– Куда спешишь?
Ты этой страстью стихотворной
Всех насмешишь!
Поэты, – где такие ныне? –
Собаку съевшие в латыни,
Мечтали, полные гордыни,
Жить сотни лет,
Но их давно уж нет в помине, –
Простыл и след.
Итак, пора мечту оставить
Себя поэзией прославить.
Косу и серп я буду править,
Налажу плуг
И буду петь, чтоб позабавить
Поля вокруг.
Я проживу безвестной тенью,
Не слыша, как бегут мгновенья.
Когда ж порвутся жизни звенья, –
Покину свет,
Как и другие поколенья,
Которых нет.
Но говорить о смерти рано.
Полны мы жизнью неустанной.
Давай поднимем парус рваный,
Возьмем штурвал,
Чтоб ветер счастья пеной пьяной
Нас обдавал.
Мой друг, живем мы в царстве феи,
Где смех – оружье чародея.
Коль, этой палочкой владея,
Отдашь приказ,
Часы бегут минут быстрее,
Пускаясь в пляс.
Не трать же время жизни краткой!
Примерно с пятого десятка
Мы вниз с горы походкой шаткой
Трусить должны,
Одышкой, кашлем, лихорадкой
Изнурены.
Когда достигли мы заката,
Бродить, мечтать нам скучновато.
Вино слабее, чем когда-то,
Бьет через край.
И то, чем жизнь была богата, –
Любовь, – прощай!
Но жизнь безоблачна вначале,
Мечта лучами красит дали.
Летим, не слушая морали,
Мы на простор,
Как мальчики, что побежали
На школьный двор.
Мы на ходу срываем розы,
Не замечая в них угрозы.
И даже первые занозы
Нам не страшны.
Мгновенно солнце сушит слезы
Во дни весны.
Одни идут дорогой гладкой
И, не трудясь в поту над грядкой,
Едят обильно, жирно, сладко
И свысока
Глядят на дом с оградой шаткой –
Дом бедняка.
Другие борются за счастье,
Полны надежды, воли, страсти,
Стремясь достичь богатства, власти
Любой ценой,
Чтобы потом, забыв ненастье,
Вкушать покой.
А третьи, путь покинув торный
(Как, скажем, ваш слуга покорный),
Сбиваются с тропинки горной
Туда-сюда.
Таким на склоне лет бесспорно
Грозит нужда.
Но лучше труд до изнуренья,
Чем с жалкой жизнью примиренье.
Пусть смотрит с неба бледной тенью
Фортуны серп,
Не помешает вдохновенью
Ее ущерб.
Но здесь перо я оставляю
И провиденье умоляю,
Пред ним колени преклоняя:
Пускай со мной
Кочует вместе в край из края
Созвучий рой.
Дай сочный ростбиф местным лордам,
Чтоб жир по их струился мордам,
Дай галуны гвардейцам гордым
И боевым,
А виски – на ногах нетвердым
Мастеровым.
Дай Демпстеру желанный титул,
Подвязку дай премьеру Питту…
Стремится к прибыли, кредиту
Негоциант.
А мне лишь разум сохрани ты,
Да и талант.
Мне для покоя нужно мало:
Чтобы здоровье не хромало.
Ну и обед какой попало,
Простой на вкус,
Но чтоб молитву прочитала
Одна из муз.
Мне не страшны судьбы угрозы,
Ненастье, стужа и морозы.
Гоню я рифмой вздохи, слезы,
Пою, шучу
И, враг заботы, скуки, прозы,
Стихи строчу.
Вы, что по правилам живете
В тиши, в довольстве и в почете,
Пускай безумным вы зовете
Меня подчас,
Вода стоячая в болоте –
Душа у вас.
На ваших лицах деревянных,
Таких безличных, безымянных,
Нет и следа восторгов пьяных.
Ваш голос глух.
Он, как басы в плохих органах,
Томит наш слух.
Ступая важно и степенно,
На тех вы смотрите надменно,
Которым море по колено, –
На грешный люд, –
И ввысь взираете блаженно.
Там – ваш приют!
А я куда пойду – не знаю,
К воротам ада или рая.
Но, эту песню обрывая,
Скажу я, брат,
Что буду я любому краю
С тобою рад!
Пора отчалить кораблю.
На много дней, на много лет
Умчится та, кого люблю,
И за кормою ляжет след.
Бродить я буду меж камней,
На островок глядеть в тоске.
Здесь я в слезах простился с ней,
Там скрылся парус вдалеке.
Как часто с этой крутизны,
Где птицы жадные кричат,
Под гул крутящейся волны
Смотреть я буду на закат.
Благословен тот райский сад,
Где Нэнси бродит в тишине
И там, где все ласкает взгляд,
Немножко помнит обо мне.
У него – герцогиня знакомая,
Пообедал он с графом на днях.
Но осталось собой насекомое,
Побывав в королевских кудрях.
Зверек проворный, юркий, гладкий,
Куда бежишь ты без оглядки,
Зачем дрожишь, как в лихорадке,
За жизнь свою?
Не трусь – тебя своей лопаткой
Я не убью.
Я понимаю и не спорю,
Что человек с природой в ссоре,
И всем живым несет он горе,
Внушает страх,
Хоть все мы смертные и вскоре
Вернемся в прах.
Пусть говорят: ты жнешь, не сея.
Но я винить тебя не смею.
Ведь надо жить!.. И ты скромнее,
Чем все, крадешь.
А я ничуть не обеднею –
Была бы рожь!
Тебя оставил я без крова
Порой ненастной и суровой,
Когда уж не из чего снова
Построить дом,
Чтобы от ветра ледяного
Укрыться в нем…
Все голо, все мертво вокруг.
Пустынно поле, скошен луг.
И ты убежище от вьюг
Найти мечтал,
Когда вломился тяжкий плуг
К тебе в подвал.
Травы, листвы увядшей ком –
Вот чем он стал, твой теплый дом,
Тобой построенный с трудом.
А дни идут…
Где ты в полях, покрытых льдом,
Найдешь приют?
Ах, милый, ты не одинок:
И нас обманывает рок,
И рушится сквозь потолок
На нас нужда.
Мы счастья ждем, а на порог
Валит беда…
Но ты, дружок, счастливей нас…
Ты видишь то, что есть сейчас.
А мы не сводим скорбных глаз
С былых невзгод
И в тайном страхе каждый раз
Глядим вперед.
На черта вздохи – ах да ох!
Зачем считать утраты?
Мне двадцать три, и рост неплох –
Шесть футов, помнится, без трех.
Пойду-ка я в солдаты!
Своим горбом
Я нажил дом,
Хотя и небогатый.
Но что сберег, пошло не впрок…
И вот иду в солдаты.
Пойдешь ли со мною, о Тибби Дунбар?
Пойдешь ли со мною, о Тибби Дунбар?
Поедем верхом иль в карете вдвоем,
А то и пешком по дорогам пойдем.
Отца твоего мне не нужен доход.
На что мне твой гордый и чопорный род?
Делить и нужду и достаток со мной
Приди ко мне, Тибби, в юбчонке одной.
Поедешь ли в Индию, Мэри,
Покинув родимый кров?
Поедешь ли в Индию, Мэри,
По гребням гремящих валов?
Там зреют лимоны, маслины,
Растет ананас золотой.
Но что в этой Индии дальней
Сравнится с твоей красотой?
Клянусь я, что буду я верен
Тебе до последнего дня.
И если забуду я Мэри,
Пусть небо забудет меня.
И ты поклянись, моя Мэри,
Лилейную руку мне дай
Пред тем, как от родины милой
Умчусь я в неведомый край.
Любви нерушимая клятва
Связала невидимо нас.
И если судьба нас разделит,
Будь проклят тот день и час!
Чуть забудусь сном желанным,
Слышу гул морских валов.
Пусть мой друг за океаном
Будет счастлив и здоров.
Страх с надеждою счастливой
В сердце борются моем.
Над подушкой сиротливой
Тени шепчутся о нем.
Кто не знал тоски разлуки,
В чьей груди тревоги нет,
Счастья полный, чуждый муки
Любит солнечный рассвет.
Мне же ночь и сон милее,
Пусть не тает тьмы покров,
Чтобы слышала во сне я
Дальний плеск морских валов.
– Не знаю, как тебя зовут,
Где ты живешь, не ведаю.
– Живу везде – и там и тут,
За угольщиком следую!
– Вот эти нивы и леса
И все, чего попросишь ты,
Я дам тебе, моя краса,
Коль угольщика бросишь ты!
Одену в шелк тебя, мой друг.
Зачем отрепья носишь ты?
Я дам тебе коней и слуг,
Коль угольщика бросишь ты!
– Хоть горы золота мне дай
И жемчуга отборного,
Но не уйду я – так и знай! –
От угольщика черного.
Мы днем развозим уголек.
Зато порой ночною
Я заберусь в свой уголок.
Мой угольщик – со мною.
У нас любовь – любви цена.
А дом наш – мир просторный.
И платит верностью сполна
Мне угольщик мой черный!
Побывал я между скал,
Славный парень, статный парень,
Вилли с братией видал,
Славный горский парень.
Там земли родной враги,
Славный парень, статный парень,
Заплатили нам долги,
Славный горский парень.
Так конец себе нашли,
Славный парень, статный парень,
Те, что села наши жгли,
Славный горский парень.
Греет черт сковороду,
Славный парень, статный парень,
Жарить герцога в аду,
Славный горский парень.
Заскулил кровавый пес,
Славный парень, статный парень,
Насмешил чертей до слез,
Славный горский парень.
Проведав, что Френсис в объятиях смерти,
Топ-топ – прибежали к одру его черти.
Но, слыша, как стонут под грузом больного
Тяжелые ножки кровати дубовой,
Они отказались принять его душу:
Легко ли поднять эту грузную тушу!