Когда был месяцев семи
Год восемьдесят пятый
И ливни спорили с людьми
За урожай несжатый, –
В то время мистер Так и Так
Отправился к невесте,
Чтобы отпраздновать свой брак
С ней и с деньгами тестя
В столь мокрый день.
Чуть солнце глянуло с небес
Сквозь полосу тумана,
Проснулась Нэлл, вскочила Бэсс,
Хоть было очень рано.
Утюг шипит, комод скрипит,
Мелькает ворох кружев…
Но Муза скромность оскорбит,
Их тайны обнаружив
В столь важный день.
Но вот – природе вопреки –
Стянули их корсеты,
И очень длинные чулки
На ножки их надеты.
Осталось – это не секрет –
Им застегнуть подвязки.
А впрочем, и такой предмет
Не подлежит огласке
В столь строгий день.
Шелка упругие, шурша,
Едва дают дышать им.
И все же могут, не греша,
Они гордиться платьем.
Легко их в талии сломать,
Шумят их шлейфы сзади.
Что Ева-мать могла б сказать,
На пышный зад их глядя
В воскресный день?
Вот в куртке праздничной, с хлыстом
«Гей-го!» – подъехал Санди.
И Нэлл и Бэсс покинуть дом
Спешат, как по команде.
А вот Джон Трот – лихой старик.
Толст, как судья наш местный,
Он маслит, пудрит свой парик –
Да и сюртук воскресный
В столь славный день…