На дюссельдорфский карнавал
Нарядные съехались маски.
Над Рейном замок весь в огнях,
Там пир, веселье, пляски.
Там с герцогиней молодой
Танцует франт придворный.
Все чаще смех ее звенит,
Веселый и задорный.
Под маской черной гостя взор
Горит улыбкой смелой, —
Так меч, глядящий из ножон,
Сверкает сталью белой.
Под гул приветственный толпы
По залу они проплывают.
Им Дрикес и Марицебиль,
Кривляясь, подпевают…
Труба визжит наперекор
Ворчливому контрабасу.
Последний круг — и вот конец
И музыке и плясу.
«Простите, прекрасная госпожа,
Теперь домой ухожу я».
Она смеется: «Открой лицо,
Не то тебя не пущу я».
«Простите, прекрасная госпожа,
Для смертных мой облик ужасен!»
Она смеется: «Открой лицо
И не рассказывай басен!»
«Простите, прекрасная госпожа,
Мне тайну Смерть предписала!»
Она смеется: «Открой лицо,
Иль ты не выйдешь из зала!»
Он долго и мрачно противился ей,
Но сладишь ли с женщиной вздорной!
Насильно маску сорвала
Она рукой проворной.
«Смотрите, бергенский палач!» —
Шепнули гости друг другу.
Все замерло. Герцогиня в слезах
Упала в объятья супругу.
Но герцог мудро спас ей честь:
Без долгих размышлений
Он обнажил свой меч и сказал:
«Ну, малый, на колени!
Ударом меча я дарую тебе
Сан рыцаря благородный
И титул Шельм фон Берген даю
Тебе, как шельме природной».
Так дворянином стал палач,
Прапрадед фон Бергенов нищий.
Достойный род! Он на Рейне расцвел
И спит на фамильном кладбище.