Амур меня до тихого причала
Довел лишь в вечереющие годы
Покоя, целомудрия – свободы
От страсти, что меня обуревала.
Не потому ль душа любимой стала
Терпимее к душе иной породы?
Но Смерть пришла и загубила всходы.
Все, что растил, – в единый миг пропало.
А между тем уж время приближалось,
Когда она могла б внимать сердечно
Моим словам о нежности, что длится.
В ее святых речах сквозила б жалость…
Но стали бы тогда у нас, конечно,
Совсем иными волосы и лица…